Наступила ночь, надеемся что все дети и несовершеннолетние пошли спать, и можно поговорить о страшных и неприличных вещах.

Эта статья была написана несколько лет назад, и у нее была достаточно трудная судьба. Изначально мы вообще не собирались ее публиковать, так как сделанные в ней выводы были по большей части непонятными и слишком странными для тех, кому приходилось читать черновик.

Нам, если честно, самим о таком думать жутко.

Строго 18+

С таким явлением как “борьба с пропагандой терроризма” многие сталкивались. В интернете не на жизнь, а насмерть идет война медиа-творчеством запрещенного во всем мире ИГ, поскольку сие явление подозревается в том, что оно и есть пропаганда идей и методов действия данной организации. И порой дело доходит до откровенных и забавных перегибов, когда за одно упоминание ИГ ни к месту, или цитирования в качестве источников что-либо из вышеупомянутой медиапродукции, можно угодить в его пропагандисты во мнении очень многих людей. Это и вызывает вопросы, потому что есть пропаганда? Это открытое продвижение и восхваление предмета, призывающее слушателей и зрителей присоединяться к нему. Само по себе цитирование, без призывов, с точки зрения документалистики пропагандой быть не может (с адекватной точки зрения). Потому истерическая реакция на банальное цитирование часто вызывает недоумение.

А теперь будем разбираться, что оно из себя представляет, эта самая пропаганда Исламского Государства и чем она так страшна для некоторых людей. Последний момент особенно интересен, поскольку логике мало поддается. Может печально известные видеоролики ИГ внушают страх своей кровавостью? Так нет, интернет полон всевозможной отрыжки мирового кинематографа с самыми жуткими и преувеличенно натуралистичными сценами насилия, которые, объективно говоря, куда более шокирующие и отвратительны, чем террористическое народное творчество, но все эти фильмы легальны, и в свободном доступе. То же самое касается художеств мексиканских картелей и латиноамериканских банд, которые тоже гораздо жестче выходок ИГ — но они чуть ли не свободно размещаются на вполне себе цивильных платформах социальных сетей, и за ними не ведется такая охота, как даже за невинным видео о рыбалке на реке Фурат или празднования Ид аль-Фитр в вольном городе Мосуле, где никаких голов никому не режут.

Загадка, однако. Может дело в зомбировании, 25-том кадре и прочих народных суевериях, которые якобы любого честного гражданина моментально превращают в злющего террориста? Данную версию мы даже и не станет рассматривать всерьез, так как подобные толкования рассчитаны разве что на самого примитивного обывателя. Подойдем к проблеме серьезнее.

О целевой аудитории.

В любой грамотно составленной пропаганде основная сила это не двадцать пятый, или тридцать третий кадр в сочетании с передовыми технологиями гипноза, а две совершенно иные составляющие. Первая — грамотно выбранная целевая аудитория, к которой надлежит обратиться. Вторая — мысль, которую надо до этой аудитории донести, причем не в виде дежурного набора банальных лозунгов, а что-то такое, что заставит человека задуматься, что-то понять и во что-то поверить. Или, что более актуально в данном случае, пересмотреть уже существующее отношение к тем или иным вещам.

Рассмотрим с этой точки зрения ролики ИГ. Хоть их и блокируют кто во что горазд, но найти их во всемирной паутине вполне можно, проявив некоторое усердие. Все это видеотворчество можно разделить на три условных группы:

1. социально-бытовые зарисовки,
2. военные видео
3. и так называемые послания, где организация в лице некоторых представителей обращается либо к своим сторонникам, либо к врагам.

В двух последних группах и встречаются те самые знаменитые казни, какие стали леденящей кровь изюминкой данных видео и своеобразной визитной карточкой ИГ.

А теперь самое удивительное — в этих видео нет каких-либо призывов или вербовки, нацеленной на случайного зрителя, в стиле “мы хорошие, иди к нам, обрети смысл жизни”, все содержание адресуется или убежденным сторонникам организации, или колеблющимся. Призывы пойти что-то взорвать или атаковать, или прибыть в Ирак или Сирию направлены не к неофитам, случайно напавшим на ролик в сети, а к уже сформированным сторонникам и симпатизирующим, вполне осознающим что объект симпатии себя представляет и какие идеи несет в окружающий мир. Да и в целом, такая картина представляется весьма сомнительной, что некий индивид, живущий привычной размеренной жизнью идет кого-то резать или давить грузовиком просто потому что посмотрел какое-то видео в сети, такие идеи в голову легко и быстро, без всяких на то оснований и предпосылок, не приходят.

А вот откуда они берутся, уже осознанные сторонники или симпатизирующие, но колеблющиеся? Это как раз и есть самый интересный вопрос.

Часто встречается популярное (но крайне важное, так как искажает подлинную картину) объяснение, что в террористические группы привлекаются проблемные личности с психическими и прочими отклонениями, и вот мол на них вся эта пропаганда и рассчитана. Но учитывая как яростно блокируется не только медиапродукция ИГ, а любые материалы где данная террористическая организация упоминается без должного скрежета зубовного, возникают подозрения что из лиц с психическими недугами состоит добрая половина планеты Земля, а то и две трети. На самом же деле давно известно что в террористические организации, в том числе и в ИГ,, лица с нездоровой психикой и на порог не пускаются — так как в реальной деятельности террористов от таких персонажей пользы никакой нет, а вот стать серьезной проблемой они как раз могут. Из того что можно узнать в открытых источниках о известных или не очень представителях ИГ и Аль Каиды, вывод можно сделать совершенно противоположный — среди них есть разные личности, выходцы из средних слоев, и с социального дна, но они самые обычные люди, не отличающиеся никакими экстремальными или патологическими чертами характера, разве что некоторой тягой к авантюризму.

Что же в действительности? В действительности, все источники и все известные биографии указывают, что аудитория, к которой ИГ обращается — это среднестатистический житель Ближнего Востока, банальный молодой человек, совестливый, неравнодушный. Или даже солидный отец семейства, который жил себе благополучной жизнью, и вдруг бросил все, подавшись на джихад. И в первом приближении крайне сложно понять, как подобных людей вообще возможно прельстить брутальными видео и, с позволения сказать, запредельно брутальным имиджем ИГ.

Жертвы телевиденья.

Ключ к пониманию того, чем именно ИГ подкупает сердца человеческие, лежит в атмосфере, в которой существует и дышит ближневосточное общество в последние годы или даже десятилетия. Вот скажем среднестатистический житель Ближнего Востока, мусульманин и порядочный гражданин сидит у себя в каком-нибудь Абу Даби и смотрит канал Аль Джазира, а там — а там уже как минимум два десятилетия одна нескончаемая жуть. Американцы бомбят мусульманские города, убивая женщин и детей, режим Башара Асада травит газом сирийцев, шиитские группировки убивают мирных суннитов в Ираке, федеральные войска РФ истребляют мусульман в Чечне… Жертвы бомбежек, жертвы войн, истевающие кровью, мертвые дети, похожие на разорванные тряпичные куклы, и — всевозможные морды политиков, высказывающих глубокую озабоченность, стоны правозащитников что так мол нельзя — разумеется, все эти разговоры никого не останавливают, убивать не перестают, и смертям нет конца и края. Международные организации по типу ООН могут только делать заявления, на которые всем плевать и какие никак не способны остановить кровопролитие.

И так каждый день.

И думает наш среднестатистический житель, мол вот сволочи они все, бошки бы поотшибал.

Выключает телевизор, заходит в интернет, а там ему ролик ИГ с казнью какого-нибудь шиитского ополченца или пилота-бомболетчика — типа «вы там все еще кипятите? А мы уже рубим!»

И что же подумает наш мирный житель — «какое страшное злодейство»? Или «молодцы ребята, давно пора»?

Если его об этом спросит кто-то посторонний, то он конечно же скажет что да, кровавое зверство — потому что так общепринято и уголовно ненаказуемо. А что подумает, да что затаит на сердце — одному Всевышнему ведомо. Вот только вряд ли он идейный последователь непротивления злу насилием.
Все. Больше не надо ничего. Плюс один потенциальный сторонник.

С точки зрения информационной войны.

Если не закрывать «приличия ради» на поведение и деятельность США и других врагов джихадистов в лице той же путинской России в мусульманских странах и регионах, можно придти к выводу, что террористы бьют врага его же оружием. Есть серьезные основания быть уверенным, что вся эта жуть с экранов о притеснениях, пытках, сфабрикованных приговорах и хладнокровных убийствах мусульман льется рекой неспроста — человека приучают к положению жертвы, к мысли что есть в мире силы, которые могут с ним, его семьей, его единоверцами, его народом, творить все что угодно, любую жестокость, любую низость, и никто им за это ничего не сделает, нет ничего и никого, кто бы смог это остановить. Человека заставляют поверить, что есть своеобразные хозяева мира сего, а есть он, их жертва, и страдать от них — это нормальный процесс и нормальный порядок вещей. Можно зайти еще дальше, сказать что Гуантанамо и Абу Грейб — из той же серии, приучение людей к мысли, что над ними можно безнаказанно издеваться. И даже если мучителей, некоторых, накажут для вида, то как их жертвам излечить испоганенную честь, униженное достоинство человека? Ведь им жить с этим теперь, с этой памятью, со сломанной психикой…

Но наш среднестатистический житель Ближнего Востока, о котором шла речь выше — как раз психически нормальный, со здоровыми естественными реакциями, он не мазохист и жертвой он быть не хочет. Но смиряется, так как выхода не видит, ведь ему отовсюду твердят что выхода нет. Политики только и делают что говорят. Официозные исламские религиозные деятели — того не лучше. Они с большой охотой отвечают на вопросы связанные с житейско-бытовыми темами, но вот на вопросы политические, какие тревожат все мусульманское общество, реагируют менее словоохотливо. Почему американцы бомбят Ирак, а на нашей земле их базы стоят, почему братьев и сестер по вере убивают, а мы не идем к ним с военной помощью — тут ясного ответа не жди. Скорее всего скажут, что «надо оставить то что не касается» и что простому мусульманину чуть ли не грех касаться таких тем, пусть об этом думают правители, а ему лучше пойти дополнительно помолиться и проявить терпение. А вот о том, что в Коране говорится, что Аллах не меняет положение вещей, пока люди сами не изменят его, ему конечно же не скажут.

И тут эта самая пропаганда терроризма как гром с ясного неба. Мрачные люди с ножиками, все действия которых так и кричат об одном — «мы не жертвы! Вот хоть тесните пополам свою рожу своей ракетой Томагавк, но мы не жертвы! Мы вас не боимся! Аллаха надо боятся, а не всяких там смертных людишек, будь они хоть трижды президентами США. Да, мы сейчас бомбить Нью-Йорк с авианосца не можем. Но до кого дотянемся — тому мало не покажется. Воевать будем беспощадно, до победного конца!». И ничего неудивительного, что для измученного положением жертвы нашего среднестатистического жителя это своего рода бальзам на душу. Он найдет второй видеоролик, третий, прочтет статью, другую. А потом купит билет до Багдада или Дамаска, откуда бегом в пустыню. Или переедет кого грузовиком у себя дома. Потому что сознание такого человека, недовольного положением жертвы, постоянно будет искать хоть какой-то выход. А тут сознанию его и преподносят — в виде ребят, готовых мериться силушкой с Ираном и США одновременно. Враги страшные, силы неравные. Но слишком многим людям бояться уже надоело. Даже гигантская вероятность погибнуть в ходе этого противостояния не так их пугает, как эта жизнь в постоянном страхе, в подавленном состоянии осознания собственного бессилия, в унижении…

حياة الذل لا أرتضيها
(или клин клином вышибают)

С самых своих изначальных времен, ещё существуя в виде джамаата Таухид Валь Джихад, ИГ увлекались кровавыми расправами напоказ, порой доходившими до откровенного бесстыдства, причем это объяснялось не патологической жестокостью, а вполне прагматичным подходом — «хоть мы и слабее вас на первый взгляд, но вы нас бойтесь, мы не безобидны и не знаем страха перед вами», так как постоянные попытки американцев запугать людей Ирака требовали какой-то ответной меры. По прошествию некоторого времени, и у запресованных суннитов Ирака подобное поведение, бросающее вызов самой мощной армии мира стало показателем силы и непреклонности, а заодно и своеобразным утешением от пережитого бессилия. Организация росла на глазах. Впрочем это тема совсем иной очень длинной истории, сейчас же остановимся на том, что в Ираке этот метод старого доброго ультранасилия сработал. Быть хищником, а не жертвой, драться, а не покорно ждать смерти, живя в унижении — при оккупации и засилье шиитских политиков и группировок это были страшные, но вполне рациональные выводы для затравленного со всех сторон человека. Для западного обывателя с его приматом физического выживания любой ценой это решение шокирующее и неприемлимое. Для ближневосточного человека оно стало вполне себе логичным, и даже в чем-то спасительным — лучше умереть с оружием в руках или поясом со взрывчаткой, чем от пыток в тюрьме, вытерпев все возможные издевательства, ломающие душу, уничтожающие гордость и честь…

В практическую психологию наравне со стокгольмским синдромом, можно смело вводить его антипод — иракский синдром. Это когда человек, которому навязывается роль жертвы, мириться с этим не хочет, и предпочитает стать хищником — пусть и небольшим, но крайне опасным. И чем сильнее из такого человека пытаются сделать жертву, сломать и затоптать, тем сильнее и более жестоки его хищнические замашки и кровавые устремления, тем более жуткий и кошмарный вид они приобретают. И самое страшное, что ничего патологического в этом осознании нет, это одна из вполне естественных и логических реакций для уставшего быть беспомощным и молчаливо терпящим — лучше умереть стоя, чем жить на коленях.

Увидев что в Ираке им сопутствовал успех, ИГ, не мудрствуя особо долго, начали растаскивать сей метод на весь исламский мир, и на неисламский тоже, ведь роль жертвы преподпределена сильными мира сего не только суннитам Ирака, но и многим другим, мусульманским и не мусульманским народам, многие представители которых не хотят мириться с такой участью. А это значит, что метод может оказаться очень и очень востребованным, как и организация, являющаяся его воплощением.

Расчет этот может оказаться верен, если нам критично посмотреть на историю Ближнего Востока и в целом исламских стран на протяжении последнего столетия, на их больные вопросы, такие как противостояние колониализму и американским переносчикам демократии на рубеже тысячелетий. К сожалению, это выглядит так э, что если ты представитель страны условного третьего мира, то ты жертва, и ничего даже у себя не решаешь. Твой хозяин — представитель условного первого мира или сумасшедший, решивший поиграться в сверхдержавку, но неспособный заасфальтировать дороги у себя в стране. И если он сказал тебе жить по демократии, то будешь жить по демократии, а не по своим традиционно-религиозным правовым системам, если он сказал что кругом одни нацисты и надо проводить денацификации, а твоего народа вовсе не существует — то да, надо, и народ придумал Черчилль в восемнадцатом году… Структуры наподобие ООН, защитники прав совершенно бессильны перед такими хозяевами, ничего против них сделать не могут, а порой и вовсе обслуживают их интересы. Нет ниоткуда помощи. Будут пытать и убивать, и никто не помешает.

Итог — на протяжении многих лет миллионам людей прививался комплекс жертвы на растерзании у хищника империализма. Многие смирились, но что на душе у людей, какие мысли бродят в голове — а вот кто его знает. Означает это то, что у ИГ аудитория может оказаться не просто большой, а огромной. И чем сильнее приступы борьбы с терроризмом у США и союзников — тем больше эта самая аудитория, и большему количеству людей террористы и их методы начинают казаться приемлемыми.

Внушает тревогу и то, что адекватной меры борьбы с данной пропагандой терроризма до сих пор не придумано. И даже дело не в том, что Голливуд не сможет снять что-то уровня Салиль ас-Саварим, с саундтрэком похлеще чем нашиды (кстати да, реально уже не сможет). Эффективнее всего пропаганда нейтрайлизуется лишь одним способом — устранением причин, благодаря которым она имеет востребованность у людей. Причины мы выше обрисовали, вот только проблема в том, что для их утилизации требуется переустройство всего современного мира, особенно его ближневосточной части, А на такое естественно никто не пойдет. Потому гораздо легче устроить массовую блокировку гигабайтов отснятых ИГ кадров боев и всевозможной расчлененки, наивно веря что заинтересованные люди не зальют все это добро обратно в сеть спустя пять минут. Глобальные проблемы решать слишком сложно, особенно в тех случаях когда начинать надо именно с себя, так что никаких иных идей кроме запретительных в арсенале интернет-борцов с терроризмом в общем-то и нет.