Мы не можем не вспомнить наш ранее опубликованный материал (несколько дополненный в свете текущих событий), в котором мы полезли в самое сосредоточение крайне темных и малопонятных из открытых источников вещей, как например то, что из себя представляет военная структура ИГ и насколько сильно и сама это структура, и общая стратегия отличается от общепринятого представления о ней. Так же мы затронули и горький исторический опыт, из которого никто так и не сделал никаких выводов. И многие другие вещи из числа почти что лежащих на поверхности, но незаслуженно оставляемых без внимания.
И только лишь учитывая все это, оценив современность и взглянув на то, что было много лет назад, можно понять правильную суть происходящего и увидеть логику событий. Событий, картина которых сильно отличается от наиболее популярного мнения, и больше соответствует заключениям узких специалистов, менее доступных широкой публике, о том, что все не так уж и весело, как может показаться.
Главное, что следует понимать — к данному конфликту нельзя подходить с меркой стандартного военного конфликта 20 века, к которой все так привыкли в своем сознании, так как конфликт совершенно атипичный, хотя бы в силу того, что одна из сторон заведомо сильнее другой настолько, что противостояние между ними воспринимается как нечто совершенно нереальное. Однако противостояние есть, и оно идёт, несмотря на многочисленные и неоднократные попытки положить ему конец. И почему так происходит — это и есть главный вопрос, на который следует искать ответ. Как минимум потому, что всегда очень сложно воевать с врагом, у которого, по факту, два лица.
Данная статья является своего рода компиляцией из некоторых свежих, а так же более ранних материалов, написанных для узкого круга читателей. И она очень важна для понимания того, что происходит сейчас.
Часто бывает так, что события, которые изначально кажутся нам одним, оказываются на практике совершенно другим, причем очень далёким от первоначального впечатления. И случается так от незнания или упущения из внимания многих фактов, проливающих свет на подлинную суть событий. И именно пролитием света мы сейчас и займёмся.
Многие, рассуждая о таком явлении как Исламское Государство совершают одну и ту же ошибку — воспринимая его как классическое государство в европейском понимании этого термина, а его вооруженные силы — как армию какой-то европейской, к примеру, страны, и далее исходят именно из этой логики, применяя ее ко всему происходящему. Однако слабый момент тут в том, что учитывая суть самого явления, историю его происхождения и развития, сравнение с общепринятым пониманием «армии» или «военного плана» очень далеко от реальности, потому что явление существует в иной плоскости и руководствуется совершенно иной логикой. А в чужой джамаат со своим низамом лучше не ходить, не поймут.
По сути, то существование в виде чего-то, близкого в классическому пониманию «армии» для Исламского Государства вещь новая и не очень привычная, и окружающие условия мало к тому располагают. Прежде всего они — диверсанты, подпольщики, партизаны и предпочитают действовать методами, характерными более для таких военных соединений. И именно этот момент часто, а точнее постоянно упускают.
В середине-конце 2017 года, наблюдая за относительно победоносными деяниями иракской и сирийской армии, в то время как многие думали о том, что же будет дальше, мы задавались одним-единственным вопросом —
А куда все делись?
А и правда, куда резко делся весьма многочисленный личный состав Исламского Государства? Все погибли — очень сомнительно, при таком характере боевых действий столь высокие потери выглядят фантастикой, все разбежались — а куда? Почему правительственная армия, готовая к долгому штурму Хавиджи и аль-Каийма заняла эти города очень легко, пожалуй что СЛИШКОМ легко? Что это, и как это понимать?
Многие посчитали это якобы окончательным поражением группы. Но на деле все оказалось не все так просто. Совсем не так.
Первый сигнал о перемене стратегии Исламского Государства прозвучал в мае 2016 года, перед самым началом Четвертой битвы за Эль-Фаллуджу — в речи Абу Мухаммада аль-Аднани. В этом выступлении прозвучал намек на то, что США не победит, заняв города Исламского Государства и разрушив их, из чего можно сделать вывод, что уже тогда Исламское Государство было полностью готово лишиться всех территорий и уйти в пустыню. Этот момент уже мог бы заставить серьезно задуматься о том, что одной только отчаянной обороной Эль-Фаллуджи и Мосула дело не кончится, скорее наоборот — эти битвы ставят своей целью максимально, несколько это возможно, причинить ущерб противнику. Но в них задействованы далеко не все имеющиеся силы. А вот где остальные, чем они заняты? Вопрос не из простых.
Если далее идти по этой ниточке, то мы увидим, что уход из городов, особенно на востоке аль-Анбар, где среди населения Исламское Государство пользуется большой популярностью, ставил своей целью сохранение базы, природной для житья и отдыха, без ущерба для инфраструктуры и быта, а так же сохранения живой силы для прохождения войны.
Куда делись те, кто пропали — можно легко узнать из сводок из-под Хавиджи, из Диялы и Нейнавы, где ни дня без сводки, а правительственные силы безопасности то и дело хватаются за голову. Лёгкая победа была достигнута за счёт того, что бойцы Исламского Государства просто разбрелись по всей округе, и немного передохнув, принялись за привычные дела. Вот и нашлись исчезнувшие. Но далеко не все. И кто знает, где они ещё найдутся.
Тревогу бьют и в центральном и южном Ираке, в районах, примыкающих к аль-анбарской пустыне — из-за большого количества подозрительных лиц характерной наружности, ранее в тех краях почти не наблюдавшихся
Собственно, чем командование Исламского Государства занималось весь последний год, это не позволяя согнать силы в одно место и нанести крупный разгром, сохранить как можно больше этих сил на будущее. В основном ту часть сил, которая более пригодна для диверсионной и партизанской деятельности, а фронтовые части переформатировать в летучие отряды, для которых основной формой деятельности будут стремительные налеты на позиции и кпп правительственных сил безопасности.
Все это повторяет стратегию Абу Умара аль-Багдади и Абу Хамзы аль-Мухаджира, в 2008 году распустивших все фронтовые части, ограничив их небольшими пустынными отрядами. Противник получил видимость победы, ИГИ — новое поле для диверсионной деятельности и войны на истощение. По всей видимости, Исламское Государство и планировало ее в качестве «запасного выхода», если не получится удержать захваченные территории, стремясь втянуть в нее как можно больше сил противника.
И тут большую роль играет то, что же из себя представляют военные силы Исламского Государства. Мало того, что они отличаются от привычной армии, так и ещё, судя по всему, этих армий у них целых две.
Войска госбезопасности.
То, о чем речь пойдет далее, изначально было просто предположением, однако развитие ситуации в настоящий момент указывает на то, что данное предположение очень близко к существующей реальности. Изначальный сточник этой версии — размышление и анализ над фактами, с опорой на военный и исторический опыт ситуации вокруг Исламского Государства и иракских событий в целом. Слабые места версии — из-за крайне скудной достоверной информации и отсутствия источников, в данном случае остаётся только и полагаться что на анализ и предположения, и дальнейшее покажет, насколько эти предположения верны.
Для начала приведем вам пример, для того, чтоб было понятно о чем идёт у нас речь, причём такой, который явно у всех на слуху. В годы второй мировой войны у СССР имело место быть разделение войск на фронтовые части, кто непосредственно ведёт боевые действия на линии фронта, и на так называемые войска госбезопасности, которые решали поставленные задачи по обе стороны линии фронта, то есть там, где боевых действий не ведется. Разделение такое имело место быть потому, что для выполнения подобных функций нужны совершенно иные качества, чем у бойца на фронте, иные навыки и умения.
И да простит читатель такое сравнение, но все больше похоже на то, что такое разделение на два рода войск, или даже на две отдельных армии, имеет место быть и у Исламского Государства — есть фронтовые части и есть «войска Амнийя» (условно назовём это так).
В пользу такой версии говорят следующие моменты:
Первое — это характер задач Амнийя, в которые входит не только внутренняя безопасность, но и разного рода операции на внешних фронтах, особенно за его линией. Что с практической точки зрения разумно — специалист в этой области имеет навыки как борьбы с подобной деятельностью, так и собственного занятия ей. Понятно что для этого должна существовать своя отдельная система внутри общей системы, и нужны люди с подобными навыками. Каких в Исламском Государстве как раз предостаточно — они свой путь именно с диверсионной деятельности и начинали, и в этой сфере опыта у них гораздо больше, чем в классической фронтовой войне. И было бы очень наивно думать, что этот опыт не станет использоваться.
Второе — как предельно ясно из множества заявлений влиятельных лиц организации, возможность потери контроля над городами и возвращение в пустыню рассматривалась лидерами и военным командованием ещё в 2014 году, так же ясно прослеживается предположение возможности того, что на объявленный Халифат набросятся враги со всех сторон, причём явно превосходящие по силе. И разумно предположить, что в случае реализации этого сценария придётся возвращаться во времена 2003-2013 годов, а в таком случае придётся делать гораздо большую ставку на «войска Амнийя», а не на фронтовые части, так как война будет вестись прежде всего диверсионными действиями, как то предполагал Абу Хамза аль-Мухаджир. Фронтовые части конечно сохранятся — как видно из имеющихся материалов, в виде мобильных отрядов. По сути это явление близкое спецназу — то есть люди с хорошей подготовкой, способные малыми силами производить успешные молниеносные атаки.
Третья — для реализации такого сценария требуется некоторая реструктуризация имеющихся военных сил Исламского Государства в виде заметного усиления Амнийя путём переобучения части личного состава и его осторожного перемещения за линию фронта жить и действовать на нелегальном положении. Другая часть проходит обучение в виде участников тех самых мобильных групп, которым предстоит обитать на разного рода пустошах, и совершать атаки на нужные объекты, а так же на этапах отступления вести затяжные бои на истощение противника в пунктах, предусмотренных для обороны. Как логично предположить, в первую группу войдут преимущественно ансары (местные), во вторую — преимущественно мухаджиры (добровольцы из других мест). Вторые впрочем представляют из себя некоторую проблему, так как не все они способны месяцами жить в пустынях и подвергать себя опасности, или же полноценно прятаться среди местного населения. Именно эта группа имеет очень большие риски погибнуть или попасть в плен, которые вряд ли можно как-то минимизировать. Впрочем попавшие в плен бойцы и лоялисты ИГ сами по себе представляют довольно большую проблему для для тех, кто их захватил — недаром в Ираке тюрьмы для обвиняемых в терроризме располагают в основном в южных мухафазах, так как по своему горькому опыту знают, какие неприятные их могут ждать сюрпризы.
Есть основания предполагать что именно этот процесс военной реструктуризации вовсю и шел в 2016-2017 годах, что выражалось в значительном сокращении фронтовых частей, каковое просто невозможно списать на банальные боевые потери, с одновременным активизацией деятельности на территории противника.
Пятое, или почему есть основания так думать? Потому что Исламское Государство большую часть своей жизни занималась теми самыми Операциями По Обеспечению Безопасности, и имеет большой кадровый состав можно сказать что уникальных специалистов в этом, и своего рода «школу кадров», и было бы очень странно, если бы их не использовали в виде основной и главной силы, своего рода «козырного туза». В фронтовых сражениях от этих людей толку особого нет, так как у них совершенно иная подготовка и задачи, но их можно использовать с очень большой пользой в том случае, если придут времена нового Смещения В Пустыню, а что такие времена придут — есть все указания на то, что такой вариант был взят в разработку ещё в 2014 году сразу после объявления Халифата.
Исторический аспект.
Если мы обратимся к истории вопроса, то увидим из неё, что у лидеров Исламского Государства есть все основания сделать очень серьёзную ставку на то самое Обеспечение Безопасности, причем даже большую, чем на открытое военное противостояние — тем более что данный метод не раз уже доказал свою очень высокую эффективность.
Самые первые успехи Исламского Государства в 2004-2006 годах, вплоть до захвата городов и контроля за некоторыми областями произошли в результате работы именно такой связки — «сил безопасности» в лице диверсантов и мобильных боевых групп. Во многом это тогда, да и сейчас было вынужденной мерой — не хватало ресурсов для формирования полноценных военных соединений, да и эти соединения были довольно легкой целью для сил США, прежде всего для авиации. Так же сказывался недостаток обученных и подготовленных людей — так как в Ираке того времени мало кто себе вообще представлял как это, воевать партизанским методом.
В нынешнее время и ресурса, и опыта стало намного больше, чем было тогда, и это позволяет предполагать, что вышеописанная связка может действовать, и будет действовать весьма успешно даже в условиях крайне негативного сценария, и в силу этого негативность сценария несколько снижается.
Есть ещё один существенный момент — организованные таким образом силы становятся менее уязвимыми для тех видов вооружений, что дают противнику изрядное преимущество в поле — это авиация, артиллерия и так далее, потому что бомбить и обстреливать небольшие группы и диверсионные ячейки или очень трудно, или вообще невозможно, или не имеет никакой целесообразности. А куда более подходящие под этот случай полицейские мероприятия ни иракская армия, ни силы США так никогда и не умели действенно и результативно проводить.
По всей видимости, руководство Исламского Государства, обращаясь к опыту прошлого, участниками которого они в своё время и сами были, видят следующую картину — большую часть времени, начиная с 2003 года организация существовала в виде небольших полевых и диверсионных ячеек, разбросанных по территории Ирака, уже в 2004-2005 годах организованная подобным методом Танзим Каида представляла серьезную проблему для сил США и иракских лоялистов, а все попытки бороться и карательные меры имели лишь очень относительный успех, и именно такой метод организации в сочетании с исчезновением с поля боя, когда условия сложились совсем не в их пользу, свели на нет все успехи и достижения компании США, иракского правительства и ас-Сахвы в 2007-2008 годах. И это видение позволяет им делать определённые выводы — как например то, что именно такое разделение военных сил, с упором именно на диверсионную деятельность, и распыление их по территории является наиболее жизнестойкой и наиболее опасной формой существования Исламского Государства, куда более страшной для противника, чем вооруженные отряды в чистом поле, и все то, что в общепринятом представлении походит на «нормальную армию».
Планы и цели.
Что именно видит своими ближними и дальними целями Исламское Государство в ходе текущей компании — вопрос не из легких, который не выяснится до тех пор, пока они сами эти цели как-нибудь не обозначат. В этой области имеются преимущественно догадки и сделанные из них выводы, причем далеко не всегда верные. Но одно ясно — что цели эти гораздо более глубокие, чем захват и удержание Мосула и Ракки, провозглашенные западной прессой «столицами Исламского Государства», на том лишь основании, что это самые крупные на этой территории города. В то же время есть основания полагать, что существование исключительно в виде власти в райцентрах и анклавах где-то на задворках Ирака и Сирии — это совершенно не то, к чему стремится Исламское Государство, и эти территории легко могут стать для него разменной монетой ради выполнения более крупных задач в плане территориального контроля над действительно важными логистическими и административными центрами, имеющими значение в масштабах всей страны.
При этом текущие, по большей части промежуточные цели, вполне ясны и понятны — дестабилизировать и без того дестабилизированную обстановку ещё больше, и ещё больше истощить противника, оставляя себе новые возможности для дальнейших действий, полагаясь в основном на диверсионные мероприятия.
Скорее всего, в масштабах именно Ирака та самая реструктуризация, о которой мы писали выше, подошла к финалу примерно в конце 2017 года, что ознаменовалось резкой сменой характера боевой деятельности, и можно предположить что после исполнения этой фазы,, бойцы Исламского Государства перейдут к следующим целям и задачам. Эти цели и задачи могут реализовываться в данный момент, или же к их реализации приступят после наступления определённых событий, которые должны произойти.
Из опыта прошлого ясно следует так же и то, что диверсионная деятельность Исламского Государства всегда носила довольно злободневный общественный и политический контекст, и никогда не была насилием ради насилия и разрушением ради разрушения, как то пытались преподносить американские сми. Тут притаился ещё один момент, который многие упускают из виду — что Исламское Государство это не просто боевая группировка, это военно-политическая организация, и таком качестве и заключается их участие в иракской политике как одной из влиятельных сторон. Политический характер деятельность Исламского Государства имела с момента появления группы как таковой, и США упустили это из виду, или вовсе не знали об этом обстоятельстве, воспринимая и преподнося данную группу всего лишь как злобную банду погромщиков (да что там говорить, вслед за США в таком контексте события преподносят практически все, повторяя всю ту же ошибку). Однако наличие именно хорошо продуманной политической повестки и программы выгодно отличало Исламское Государство (тогда ещё в лице ТвД) от многих других, причем гораздо более цивильных иракских групп.
Это в итоге привело к тому, что на момент 2005-2006 группа (на тот момент Танзим Каида) превратилась в самостоятельную политическую силу в Ираке, и начала активно распространять своё идеологическое влияние, собирать вокруг себя активно и не очень сочувствующих, и этот процесс привел в итоге к образованию Исламского Государства Ирак.
В свете такого прошлого вполне разумным выглядит предположение, что в нынешнее время Исламское Государство ждёт начала каких-то событий, чтоб начать играть в них политическую роль, стать одним из ключевых действующих лиц в роли «против всех» и оппозиции всему, и из этого обрести свои выгоды и получить ещё больше влияния — как это и было в 2005-2006 годах. Тогда такой ситуацией по большей части стал шиитско-суннитский конфликт, уже окончательно назревший и прорвавшийся, и Танзим Каида (на тот момент) в этом конфликте, хотя он разгорелся почти без их участия, были одной из крайне заинтересованных сторон — поскольку это был путь к реализации себя как политической силы на общеиракском уровне, и превращение из чисто боевой группы уже в общественное движение. Сейчас же в Ираке таких ситуации две — выборы в иракский парламент в мае 2018, а как показывает опыт прошлого, все крупные потрясения в новейшей иракской истории случались или непосредственно перед выборами, или же сразу после них. Потому что выборы в Ираке — это совершенно чудесная пора, вполне достойная отдельного повествования. Прежде всего, перед выборами в пожарном порядке начинают бороть терроризм путем изгнания его с определенной локации, в методах и средствах, которые подчас трудно назвать разумными, совершенно не стесняясь. Легче от этого конечно же не становится — в январе 2005 года избирательные участки натурально огораживали чуть ли не противотанковыми ежами, так как свою гражданскую позицию и политический протест люди выражали не только галочкой в выборном списке, но и центнером-другим взрывчатки. В декабре 2005 года приходилось ставить и вооруженное оцепление. Инцидентов избежать удалось, но выборы сами по себе привели к катастрофе, поскольку уже к февралю 2006 года инициированный американцами политический легальный процесс для власти и оппозиции накрылся с концами. В 2010 году в процессе голосования погибло около 30 человек. Все это осложняется ещё и тем, что многочисленные шиитские партии Ирака начинают после голосования делить между собой министерские посты, заключать альянсы друг против друга, и ближайшие месяцы им не до насущных проблем. То же самое вышло и в этот раз. Правительство не сформировано до сих пор, министерства обороны и МВД до сих пор без министров, власть увлеченно делит портфели между собой. Вслед за этим надвигается вторая причина в виде неизбежного следствия первой — погружение всей страны в глубокий социальный кризис, признаком чего являются и митинги в Басре, и проблемы с водой, медициной, вывозом мусора и всем остальным, что правительство просто не в состоянии решить. Все это рано или поздно может привести к беспорядочным бунтам на юге и в центральном Ираке.
В Сирии это может стать конфликт между местными силами, такими как правительство Башара Асада, курдским ополчением SDF и умеренной оппозицией, хотя открытый конфликт между ними конечно же маловероятен. А вот разрозненность антитеррористической деятельности и невозможность составить единый план противостояния этой угрозы уже налицо. Самым уязвимым звеном в этой цепи является курдское ополчение SDF, мало что из себя представляющее без поддержки США, непопулярное на тех территориях, какие они заняли, так ещё зашедших в самый террористический очаг на границе Сирии и Ирака, где фактически каждый местный житель может оказаться «двойным агентом», огромное количество «бойцов Амнийя» сидит под видом местных жителей, и в качестве меры от всех этих напастей избравших штрум населённого пункта Багуз, дабы покрасоваться перед СМИ «полной победой». Вот только этот самый Багуз — крохотный прыщик, а кругом полно фурункулов, грозящих сепсисом всему организму. Только до поры до времени их никто не будет замечать.
Опасность положения SDF усугубляется тем, что они уйдя с тех мест, где народ был кровно заинтересован в курдском сепаратизме, поместили себя в недружественную, но дружелюбную противнику среду. Более того, согласно совершенно «гениальной» идее неизвестного автора, они ещё и принялись создавать у себя в тылу концентрации лояльного противнику населения, а то и прямых агентов (хотя тут вряд ли есть иной выход — лагеря массового уничтожения уже никто не станет открывать в нынешних исторических реалиях, а европейские страны не горят желанием забирать обратно своих джихадистов). И тут не в коем случае нельзя обольщаться победой над ИГ в открытом бою при поддержке коалиции, так как для ИГ сейчас в этом районе главная задача это переждать любой ценой главный удар, сохранив живыми как можно больше бойцов и лоялистов, а вот как этот удар пройдет, ополчение РПК расслабится, вот тогда и начнут его кушать изнутри. Как самого слабого из всех возможных противников.
Это то, что можно предполагать сейчас, опираясь на наблюдаемые факты, а как оно все будет дальше — время покажет. Понятно пока лишь одно — ещё очень и очень далеко от чего-то такого, что можно было бы считать каким-то финалом идущих сейчас процессов, тем более что подлинной сути и направленности этих процессов мы не знаем, и вряд ли кто-то рискнет спросить об этом у его непосредственных участников.