В публикации про аль-каиймскую эпопею мы затронули один из наиболее мифологизированных эпизодов войны в Ираке — участия в ней иностранных добровольцев на стороне инсургентов и террористов. Их объявляли «мишенью номер один», за ними охотились, объявляя их чуть ли не главной движущей силой иракского восстания. Но справедливо ли это?
Приведённая ниже статья даёт краткий ответ на этот вопрос, приводя обобщенную информацию и выводы из личных примеров и судеб многих бойцов-иностранцев, но эта история требует куда более подробного рассказа на примере конкретных ситуаций, но это уже дело будущего. Роль этих людей в жестоком и кровавом иракском конфликте нельзя недооценивать, но и переоценивать не стоит.
Роль иностранных добровольцев из числа иракских инсургентов в войне 2003 — 2011 гг. многие западные источники оценивают не совсем адекватно, в основном из-за пропаганды США, которая стремилась представить феномен иракского терроризма исключительно в виде иностранцев и их участия. Делалось это с вполне понятной целью — воздействие на умы населения и международной общественности, дескать весь иракский народ рад американским освободителями, и только небольшое количество людей, причём неместных, мутят воду и мешают жить спокойно. Вопрос процветания террористических идей на Земле Двух Рек мы пока не трогаем, так как это тема отдельного разбирательства, скажем лишь только, что там подобных умонастроений было весьма много, причём ещё до 2003 года и без всякого иностранного вмешательства.
Действительность мало чем соответствовала американским утверждениям. Все группы суннитских инсургентов без исключения в подавляющем своём большинстве состояли из иракцев, добровольцы из других стран только дополняли контингент, но не являлись его основной массой. Поэтому представить партизанщину каким-то чуждым и иноземным для Ирака явлением у США вышло только в глазах людей очень далёких и от сути самого конфликта, и от понимания что из себя вообще представляют партизанские движения.
В самом Ираке американская пропаганда приелась населению очень быстро. Термин «иностранные террористы» приобрел анекдотическую окраску — ехидные иракцы в своем народном юморе под этими самыми «иностранными террористами» , от которых было одно лишь зло и разрушения, определяли в первую очередь самих же американцев и их союзников. В чем была своя логика — США в Ираке были большими чужаками, чем добровольцы из числа других арабских и мусульманских народностей, которые относились к иракским суннитам гораздо дружелюбнее, и более того — проливали свою кровь для того чтоб защитить их от американцев и карательных отрядов из числа шиитских вооружённых групп, и даже умирали за это.
Несмотря на неоднократные заявления в прессе о якобы недовольстве местного населения «иноземцами», более близкие к реальности источники называли эти утверждения крайне преувеличенными. Суннитские политики и религиозные деятели, стоявшие к народу куда как ближе чем американцы и журналисты, утверждали что никакого негативного восприятия иракцами иностранцев на практике не наблюдалось, и в целом попытка разжечь конфликт на почве «местные — неместные» потерпела неудачу
Что любопытно, такого конфликта не возникло даже во время раскола в рядах инсургентов в 2005 — 2007 годах, когда Танзим Каида (ИГИ) начали подвергаться критике со стороны коллег по подполью. Казалось бы, тут-то самое время было потыкать в глаза зарвавшимся террористам «национальным вопросом». Однако этого не случилось.
Причина этого станет ясна, если мы вернёмся к тому, о чем шла речь в начале нашей статьи — к адекватной оценке роли иностранных добровольцев в иракском подполье. Хотя они и были значительным численным меньшинством, их вклад на раннем этапе иракской войны и формирования инсургентского подполья был огромным и во многом решающим. Очень многие иностранные добровольцы были опытными и харизматичными организаторами и руководителями конспиративных сетей, специалистами по взрывному делу и минированию, партизанской войне и городской герилье — прошедшими в том числе тренировочные лагеря организованные Аль Каилой в Афганистане для идеологически джихадистов с Ближнего Востока, имевшими опыт войны в том же Афганистане, Боснии, Чечне, где они были такими же добровольцами, являвшимися лидерами групп и боевых ячеек в своих странах. То есть у них были знания и опыт, которых не было в большой массе в Ираке, чьи вооружённые силы до 2003 года воевали в общестроевом порядке времен Второй мировой войны, и которые были так нужны в ассимитричной войне, которую иракские партизаны вели против многократно превосходяших сил противника. И на эти знания и опыт в Ираке был большой запрос, так как ещё после конфликта 1991 года многие военные командиры и сотрудники сил безопасности режима Саддама Хуссейна понимали, что от старых тактик и стратегий пора отказаться.
Именно в результате такого положения на первые позиции среди инсургентов Ирака после Первой битвы за Эль-Фаллуджу сыграл джамаат Таухид Валь Джихад (ныне превратившийся в ИГ), который смог выставить 200-500 хорошо подготовленных бойцов из числа иракских и иностранных террористов, которые стали для американских военнослужащих крайне серьёзной проблемой. В сочетании с крайне брутальным имиджем самой группы, ТвД стал очень привлекательным для серьёзно настроенных воевать против оккупации людей, в том числе и для сотрудников и офицеров низшего и среднего звена саддамовской армии, республиканской гвардии и мухабарата. Так как производили впечатление жёстких и серьёзных людей, которым было что предложить для ведения суровой войны, и у которых были необходимые навыки. Впоследствии в результате активного обмена опыта с иракцами, в том числе и с бывшими военными и мухабаратчиками, и родились все те стратегии и особенности террористической войны, какие мы знаем сегодня.
Обмен опытом и взаимодействие шли и с другими группами инсургентов, которые о иностранных добровольцах отзывались как «наши братья, наши помощники». Конечно впоследствии они не собирались отказываться от этих слов даже во время конфликтов, чтоб не противоречить самим себе.
США понимали угрозу, какую в иракских условиях могли предоставлять более опытные добровольцы, и пытались с ними бороться наверно даже более активно чем с остальными повстанцами. Но момент был упущен — решающую роль опыт и знания иностранных террористов для формирования иракского партизанского движения сыграли в 2003 — 2004 годах, к середине 2004 этот процесс уже завершился, иракские бойцы ТвД были обучены что теории, что практике уже не хуже чем их зарубежные товарищи, и образовательно-просвещенческая роль иностранных добровольцев начала сходить на нет. Соответственно, в 2005 году бороться с желающими оказать помощь иракскому народу путём военных операций на границе Ирака и Сирии было уже слишком поздно, так как дело было уже сделано, и в опытных кадрах у террористов не было дефицита.
Ещё один момент, который часто рассматривается в исследовательской литературе — на первом этапе войны большинство смертников-истишхади были иностранными бойцами, в основном из Саудовской Аравии, и поэтому существует мнение, что если бы их поток в Ирак удалось прекратить, то совершать такие атаки было бы некому. Это не совсем так, так как желающих стать истишхади было достаточно и среди самих иракцев, но в группе в отношении смертников был строгий отбор — потенциальный истишхади должен был утвердить свою кандидатуру у командования, и ему могли отказать, если считали что он владеет важными навыками или каким-то иным образом может принести группе большую пользу, чем исполнением теракта. Исходя из такой позиции, бойцы-иракцы с их умением растворяться среди местного населения и наличием связей и знакомств, были более полезны как диверсанты, установщики взрывных устройств, разведчики, участники похищений и точечных убийств, командиры нижнего и среднего звена. Опытные иностранные террористы, как уже было сказано выше, занимали роль специалистов по тем и иным вопросам, инструкторов, наставников, тех же командиров среднего и младшего звена на тех или иных позициях. Что же касается иностранных бойцов без особого знания и опыта, то как истишхади они подходили лучше всего, тем более что многие из них сами хотели совершить такую атаку из религиозных и идейных побуждений, что подтверждают данные «синджарского списка».
Вывод из всего сказанного — иностранные добровольцы являлись важной частью инсургентов Ирака и их участие в становлении и развитии партизанской войны очень весомое и внушительное. Однако сводить всю войну к «иностранным террористам», как это часто делается, не имеет никаких оснований. Иностранные бойцы не могли бы действовать без содействия и поддержки местных коллег, и одними лишь их усилиями терроризм не смог бы столь прочно укорениться на Земле Двух Рек. Да и не имел вопрос национальности и гражданства такого уж большого значения в тех условиях тяжёлых боев, перед лицом многократно более сильного противника — переживаемые вместе трудности оплачивали ряды и стирали различия, и личные качества и навыки человека имели куда большую важность, чем надпись в паспорте. И тут нельзя не привести цитату про одного такого иностранного террориста в отношении которого один из инсургентов-иракцев заявил, что «он является гораздо большим иракцем, чем те, кто носит иракский паспорт, но прислуживает американцам».
Как и было сказано, часто более опытные иностранные террористы выступали в роли инструкторов и учителей для своих иракских коллег. На этой видеозаписи, сделанной летом 2004 года в городе Эль-Фаллуджа можно увидеть военную тренировку бойцов джамаата Таухид валь Джихад, под руководством двоих иностранных участников группы, палестинцев по имени Абу Джаффар аль-Макдиси (тот самый) и Абу Сухейб аль-Макдиси. Так же они демонстрируют разные приёмы рукопашного боя и самообороны, которым должны обучиться участники тренировки.
