7. В жерновах сложившейся системы.
Помимо издевательств над заключёнными, военные полицейские запечатлели на фото и свой собственный досуг, и развлечения крайне озадачивающего характера. В частности, среди отснятого материала имелся самый настоящий любительский порнофильм, с участием военнослужащей Линди Ингланд и её сослуживцев. Так же имеются показания узников, из которых следует, что Линди и её коллеги устраивали оргии не только на видеокамеру, но ещё и в присутствии узников, которых заставляли смотреть на это зрелище. При этом им говорили, что показывают им «настоящую американскую свободу».
Так же тюремщики употребляли алкоголь, устраивали друг над другом разного рода сомнительные шутки, и меньше всего походили на невольных исполнителей чужих приказов, внутренне испытывающих укоры совести, за исключением, может быть, Айвена Фредерика. Тот скорее всего понимал, во что оказался втянут, и это внушало ему некоторое беспокойство, о чем он и писал домой своим родным.
Но главный заводила всех издевательств Чарльз Грейнер вряд ли испытывал какие-то угрызения совести во время своей работы в Абу Грейб. Позднее стало известно, что ещё до войны он неоднократно избивал свою жену и детей. Он же с счастливой физиономией фигурирует на огромном количестве снимков.
Помимо него, самой известной подследственной оказалась Линди Ингланд. На тот момент ей был 21 год, девушка родом из американской провинции, бывшая работница птицефабрики, отправилась в армию США заработать денег. Так же было известно, что в детстве она страдала психическим расстройством, что, возможно, было одной из причин её крайне странного поведения уже во взрослом возрасте. Внимание следивших за делом Абу Грейб журналистов она привлекла снимком, на котором держит на поводке заключённого, своим развратом на рабочем месте, а так же тем обстоятельством, что ещё перед началом расследования она была отозвана обратно в США по причине беременности от Чарльза Грейнера, с которым, по показаниям охранников и собственным признаниям, у неё был роман. Подобное стечение обстоятельств вызвало невероятный интерес у падких до такого рода историй журналистов и американской общественности, и это пришлось как нельзя кстати для отвлечения внимания от роли в этом деле Рамсфелда, сотрудников его ведомства, и может быть, даже самого президента Буша-младшего.
Скандал вокруг личностей Грейнера и Ингланд, старательно раздуваемый в СМИ, в итоге сделал в глазах публики именно их главными инициаторами и виновниками зверств в Абу Грейб, и эта тема, скорее всего, преднамеренно не сходила с главных страниц новостных выпусков, несмотря на всю её пошлость.
И если вначале Грейнер, Ингланд и другие их сослуживцы на вопросы следствия только лишь отшучивались, то вскоре они поняли, что дело принимает совершенно не смешной оборот, и резко сменили тональность — в их показаниях появились упоминания о том, что они лишь исполняли приказы военной разведки. Это вызвало большой интерес как у американской прессы в лице все того же Сеймура Херша, правозащитников и других неравнодушных людей, и потому скандал порнографического характера очень хорошо пригодился для переключения внимания общества на что-то другое, ведь обсуждать грязные темы народные массы всегда очень рады, причём не только в США.
Подследственные и их адвокаты в ходе рассмотрения дела и на суде делали акцент на то, что получали приказы от военной разведки о жестоком обращении с заключёнными, Грейнер даже утверждал что хотел даже пожаловаться на это. Однако на фото он вовсе не выглядел несчастным исполнителем чужой воли, как впрочем и все остальные. Далее показания опять поменялись, и теперь вопрос об участии военных разведчиков ушел на второй план, обвиняемые начали говорить о отдельных инцидентах, запечатлённых на фото, в ходе которых они якобы наказывали заключённых за те или иные проступки, объясняя свои действия эмоциями и гневом. О достоверности сказанного судить очень сложно, скорее даже можно сказать обратное — и до суда, и после суда, находясь в США, у них не было никакого выбора кроме как говорить то, что будет выгодно им и оправдывает их, а так же укладывается в общепринятую версию, продиктованную сверху.
Фотографии сыграли с теми, кто их сделал, дурную шутку — их доводы о принуждении военными разведчиками звучали крайне неубедительно, как и то, что они якобы действовали против своей воли. И высокими чиновникам и тем же руководителям военной разведки было очень легко объявить все эти выдумками распущенных молодых людей. Однако, по вполне понятным в свете всего вышеописанного причинам, судебное разбирательство касательно охранников Абу Грейб проводилось только по фактам тех фотографий, которые оказались в общем доступе. Более жёсткие снимки, которые имелись в материалах расследования генерала Тагуба не фигурировали вообще ни в каком качестве.
Не вызывает сомнений то, что при всем своём плохом воспитании и необразованности данные молодые люди вряд ли бы делали что-то подобное, если бы это не было для них дозволено свыше, и если бы у них не было уверенности, что все содеянное сойдёт им с рук. Не надо слушать специальные курсы и лекции, не надо проходить какое-то обучение для того чтоб понимать что нельзя издеваться над заключёнными, нельзя их пытать и подвергать сексуальным унижениям. Если бы эти люди творили все это самовольно, то вряд ли бы они фиксировали свои развлечения на плёнку, и вряд ли бы они осмелилсь на пытки и издевательства подобного характера. Зато знание о том, что они работают в руках секретной программы, что «все согласовано», что они делают то что приказали, могло как раз и развязать им руки до полной утраты человеческого облика, морали и этики. Одобренная свыше вседозволенность в сочетании с дурными наклонностями самих охранников в итоге и привела к полному разоблачению — происходящее в Абу Грейб стало сначала предметом расследования, а потом и всеобщим достоянием. Мир узрел, что это такое — американская демократия в действии.
В то же время используя предосудительное поведение охранников, правительство США пыталось представить это в глазах общественности как единичный случай, совершенно нехарактерный для американской армии. Сделать это полностью не получилось, так как и показания подсудимых приобрели широкую огласку, и более того — заговорили совершенно иные люди. Так например решили поведать о своих злоключениях арабские репортёры информационного агентства Reuters Салем Урейби, Ахмад Мохаммад Хусейн аль-Бадрани и их водитель Саттар Джабар аль-Бадрани. Журналисты и водитель были задержаны 2 января 2004 неподалёку от города Эль-Фаллуджа, где снимали репортаж об обстреле американского вертолёта облюбовавшими окрестности города повстанцами, и содержались на базе Сент Маре до 5 января, после чего были выпущены без предъявления каких-либо обвинений.
Однако и без обвинений несчастные репортёры подверглись совершенно возмутительным и непристойным издевательствам сексуального и религиозного характера со стороны американцев. Описывать их мы не будем, потому что они действительно на редкость отвратительны даже для нашего полного мерзких подробностей рассказа — самым безобидным из них было принуждение брать в рот собственную обувь.
Заставив съёмочную группу проделывать всевозможные непристойности, американцы смеялись и снимали все на плёнку. Так же их били, надевали мешки на голову, не давали спать, ставили на них тяжёлые мешки. Хорошо знающий английский язык Салем Ураийби рассказывал, что американские солдаты (мужчины) выражали намерение совершить с ним половой акт, и отпускали в его адрес скверные комплименты соответствующего характера. Оператор съёмочной группы испытал ужасный страх, что он может стать жертвой подобного насилия.
За пострадавших вступилось их начальство, направившее командованию США жалобу с требованием расследовать этот случай и наказать совершивших данное преступление. Однако американцы этого делать не стали, сославшись на то, что им не удалось найти доказательств, подтверждающих рассказы репортёров.
Эта история не стала бы известной, так как пострадавшие не спешили кому-то рассказывать о случившемся, учитывая ужасные и позорные издевательства, которым они подверглись. Однако все изменилось после публикации фотографий из Абу Грейб. Салем Урейби, увидев эти фотографии впервые, заплакал — он понял, что узников в Абу Грейб мучили точно так же, как и их. Это и стало тем толчком, после которого работники СМИ не смогли больше молчать, и решили рассказать обо всем, что с ними случилось.
Решились заговорить и некоторые американцы. Ими двигали самые разные мотивы. Кому-то судьба надзирателей Абу Грейб показалась знаковым событием — стало понятно, что за приказы отданные высоким руководством, в случае чего козлами отпущения придётся быть именно им, другие же и в самом деле раскаялись в совершенном, осознав в полной мере то, что они совершили. Из всех этих людей, безусловно, особого внимания заслуживает Тони Лагуранис — специалист по проведению допросов из 513 бригады военной разведки, работавший в Ираке в 2004-2005 годах. О своей работе он впоследствии написал книгу «Fear up harsh» (жёсткое запугивпние), крайне негативно встречнную его коллегами и военным сообществом США в целом, где очень подробно описал все, что ему приходилось делать. Общавшийся с Тони и знакомый с его книгой небезызвестный российский оппозиционный военный корреспондент Аркадий Бабченко поразился тому, насколько методы, используемые «гуманным» демократическим режимом США неотличимы от тех, что имеют место быть при самых законченных тотаритарных режимах.
По рассказам Тони, сначала его обучали ремеслу проведения допросов в рамках общепринятых правовых норм. На подследственных запрещалось не то что оказывать физическое воздействие, но и даже угрожать им. Однако все поменялось по приезду в Ирак в начале 2004 года — там его сразу поставили перед фактом, что никакие правовые нормы тут не действуют, никакие Женевские конвенции более не актуальны, единственным правилом были приказы из Пентагона, где заключённых рекомендовалость травить собаками, подвергать унижениям, и в целом «творчески подходить к поставленной задаче».
Когда Тони оказался в Абу Грейб для проведения там допросов, все фигуранты скандала уже находились под следствием, и в тюрьме пытки и издевательства пошли на убыль. С пытками ему пришлось столкнуться только в Мосуле, когда в конце 2004 года США, совместно с национальной гвардией Ирака и курдским ополчением Пешмерга проводили операцию по освобождению города от захвативших его инсургентов. Там уже людей травили собаками, душили, давили положенным на них грузом, и подвергали всевозможным унижениям.
Как признавал Лагуранис, пытать иракцев приходилось и ему лично. В американском контингенте не было специалистов по пыткам, профессиональных заплечных дел мастеров. Это дело доверяли простым военнослужащим, тем, кто проводил допросы, или, как в случае с Абу Грейб, тюремным охранникам.
Командование постоянно говорило военной разведке и Тони в том числе, что их дело — допросы лиц, подозреваемых к принадлежности к инсургентскому движению, в особенности к группе Танзим Каида, и потому гуманность и сострадание к ним совершенно неуместны. Однако Тони утверждал, что никаких боевиков-террористов ему видеть почти и не пришлось — более 95% задержанных иракцев были самыми обычными мирными жителями, арестованными в облавах, где хватали всех подряд. Приказы, которые он получал от командования, были так же определённого характера — их не интересовала установление принадлежности задержанного к инсургентскому подполью, так же не интересовало получение от него полезной информации, человека предполагалось мучить до тех пор, пока он сам в чем-нибудь не сознается. Чем больше «разоблачило террористов» то или иное подразделение военной разведки, тем большей похвалы оно удостаивалось, а маленькие показатели по разоблачениям заслуживали только лишь порицания.
Все это сформировало определённую систему, под действие которой попал и Тони. Его попытки заявить о невиновности арестованных и отобразить это в официальных бумагах, натыкались на неприятие начальства, и распоряжение вынудить узника дать признательные показания. Если же иракец стойко выдерживал все мучения, то даже после этого его не объявляли невиновным, а всего лишь писали что он «не содержит полезной информации». После чего его отправляли в тюрьму. Практически все задержанные, независимо от того, были ли они виновны, признались ли в чем-то или же нет, в итоге оказывались в тюрьме.
Трудно сказать, было ли у Тони Лагураниса изначально сознание, что он делает что-то не то, или же оно пришло впоследствии. Однако он отмечает, что одна из вещей, серьёзно повлиявшая на его прозрение, была книга врача-психиатра Виктора Франкля, выжившего узника нацистского концлагеря Освенцим, о том какие изменения происходят в душевном состоянии узника концлагеря — и он понял, что они по сути своей делают все то же самое, что и нацисты.
Все это сподвигнуло Тони на то, чтоб подать жалобу на происходящее начальству военного лагеря в Бабиле, в надежде что это положит конец пыточной практике. Однако реакция была иной. Весть о том, что он пожаловался, разошлась по всему лагерю, ему стали угрожать, и обвинять его в симпатиях к иракцам. Спустя некоторое время Тони узнал, что его жалоба вообще не дошла до официальных лиц, никто и не собирался проводить по ней разбирательство.
Рассказанное Тони Лагуранисом соответствует тому, что нам известно из других источников о деятельности иракских инсургентов. Чем более серьёзной деятельностью занимались группа, тем более строгие методы конспирации были в ней приняты, её участники придумывали себе хорошие прикрытия и алиби, была разработана система шифров и псевдонимов. Все это делало очень трудным соотношение информации о тех или иных личностях среди повстанцев с реальными людьми. У американцев не было информаторов в этой среде, они с трудом понимали что там происходит и кто есть кто. Реально же больше всего инсургенты опасались иракских полицейских и американских лоялистов — потому что они могли достоверно узнать о том, кто является повстанцам, где обитают группы в том или ином городе, могли запросто внедриться в их среду. Но для такого часто применялось средство проверенное временем — взятки, порой в очень крупных суммах. А корыстолюбие очень хорошо заменяло стремление трудиться ради блага демократического Ирака. Сложностей добавляло и то, что многие инсургенты в своих группах проходили и моральную подготовку на случай попадания в плен — как себя вести, как переносить пытки, что говорить, о чем молчать. И часто у американских наспех обученных военных следователей не хватало опыта и компетенции для работы с такими подследственными, это было горздо сложнее чем пытать мирного жителя в надежде на признание. Потому они очень часто упускали из виду действительно важных задержанных, располагающих ценной информацией.
Из-за этого поймать настоящего инсургента было гораздо сложнее, чем повязать на улице обычного иракца и вынудить его признаться в чем угодно, хоть в убийстве семьи Фейсала Второго. Повальная пыточная практика, вынуждение людей признаваться в несуществующих вещах наоборот затрудняло выявление действующего инсургента из числа задержанных по ошибке. Раз признание ценилось больше информации, то после того как человек сознавался хотя бы в мелком проступке, его отправляли в тюрьму, а не допрашивали дальше. В общей массе это приводило к тому, что имелось много случаев, когда люди, причастные к громкой террористической деятельности, получали минимальные сроки за поджог дымовой шашки, а после освобождения возвращались к своим прежним занятиям.
Судьбы надзирателей Абу Грейб решились довольно быстро. В течении 2004-2005 года над ними состоялся суд. Мера наказания, вынесенная судом, конечно потрясала, учитывая тяжесть содеянного. Сержант Джереми Сивитс, автор большинства снимков, учитывая его сотрудничество со следствием, получил срок в один год тюрьмы. Рядовой Эрмин Круз получил 8 месяцев тюрьмы. Сержант Джевел Дэвис получил шесть месяцев тюрьмы, так же на полгода тюремного заключения была осуждена Сабрина Харман. Так же ещё несколько человек были приговорены к денежным штрафам и исправительным работам. Все подсудимые были так же уволены из рядов военных сил США за недостойное поведение, с лишением всех званий, льгот и положенных денежных выплат.
Более серьёзные сроки получили сержант Айвен Фредерик (8 лет тюрьмы), Чарльз Грейнер (10 лет тюрьмы) и Линди Ингланд (три года тюрьмы, хотя изначально обвинение запрашивало для неё десять лет). Впоследствии все они были условно-досрочно освобождены, отсидев только часть срока.
Как сложилась их судьба в дальнейшем — сложно судить, потому что никто из них не желал впоследствии общаться с прессой. Исключением была только Линди Ингланд. После выхода из тюрьмы она оказалась с маленьким ребёнком, рождённым во время тюремного заключения, в нищете, и проживала вместе с родителями в трейлере. Она не могла устроится на работу, ей приходилось скрываться от нездорового любопытства окружающих. Впоследствии у неё начало развиваться сильное нервное расстройство, требующее лечения антидеспрессантами и регулярного посещения психиатра.
Линди пробовала даже издать книгу своих воспоминаний, но тираж провалился, публика раскупала творение бывшей тюремщицы крайне неохотно. В книге и интервью Ингланд пыталась себя оправдать тем, что она получала приказы свыше, а свое рвение в их исполнении объясняла влюблённостью в Чарльза Грейнера и стремлением ему понравиться. Однако Грейнер жеста не оценил, от отцовства ребёнка решительно отказался, и впоследствии женился на их общей сослуживице, так же проходившей по делу Абу Грейб, но отделавшейся лёгким штрафом. Так же Линди говорила, что все что они делали — было не пыткой, а унижением, своего рода подготовкой заключённых уже к настоящим пыткам, которым их подвергали люди из военной разведки и «лица в гражданском». По её словам, существовали и более страшные фото и видео, чем те, на которых оказалась она, и если бы были обнародованы и они, то на неё вообще бы никто не обратил внимания на фоне этого.
Подобная настойчивость Линди Ингланд и других подследственных в том, что в издевательствах участвовали так же и военные разведчики, и таинственные посетители тюрьмы, любое нормальное расследование заставило бы копнуть гораздо глубже и выяснить, что это были за люди, и кто им отдавал приказы. Но видимо с самых вершин американского правящего режима было отдано указание не копать, дабы не полетели высокие головы — поскольку ниточка расследования вела напрямую к Рамсфелду, а то и к самому Бушу-младшему.
Командир 205 бригады военной разведки Джеймс Пэппас был лишён должности и получил выговор. Была разжалована в полковники и генерал Карпински.
Рамсфелд и его кабинет подверглись разве что нападкам на сенатских слушаниях со стороны демократов, и хотя его напрямую обвиняли в приказе о применении пыток, никаких расследований в его адрес не последовало. Приличия ради Рамсфелд дважды подавал в отставку, но обе просьбы были решительно отклонены Бушем-младшим.
Сомнений в том, что издевательства в Абу Грейб происходили не иначе как по распоряжению свыше, мало было и в американском обществе. Все, что случилось в тюрьме вызвало крайне негативную реакцию у многих жителей США, но их недовольство было быстро забито проправительственной пропагандой, телешоу в поддержку политики Буша, где события в Абу Грейб преподносились как «ничего страшного» и всячески высмеивались иракцы.
Ряд политиков и общественных деятелей даже высказывали оправдания действиям тюремщиков, да и пыточной практике в целом. По их мнению, заключённые тюрьмы — это опасные террористы, и к ним нельзя относиться гуманно, и они не заслуживают сострадания. Сторонников этой точки зрения не смущали результаты расследования, указывающие, что большинство заключённых находятся в тюрьме без предъявления обвинений, а то и вообще без оснований. И утверждать что они террористы или преступники — это нарушение своих же собственных американских законов, ведь презумпцию невиновности в американской юриспруденции пока что никто не отменял.
И в США, и во всем мире огромное возмущение среди политиков, общественных деятелей и простых людей вызывала такая постановка вопроса, что существует некая категория людей, к которой допустимо применять пытки и издевательства — те самые пытки, в которых США обвиняли тоталитарные режимы, в том числе и Саддама Хуссейна. Утверждение, что мол пытки применяются только к террористам, так же не встречало особого понимания. Дело в том что, что и тогда, и в настоящий момент в международном праве отсутствует чёткое определение юридического понятия «терроризм», и нет некоего набора объективных признаков и факторов, по наличию которых человека, группу лиц, или же организацию можно отнести к террористам. Все зависит исключительно от чьего-то личного решения или мнения. А это значит, что если нет чётких критериев, то совершенно любого человека можно объявить террористом, тем самым вывести из-под правовой защиты, бросить в тюрьму и пытать. Не находило понимания и то, что вообще такая практика как пытка, по отношению к кому угодно, вообще может быть применима в цивилизованном и гуманном 21 веке. Словом, удар по престижу США и их миссии в Ираке получился капитальный.
