Вторая волна слухов о теплых взаимоотношениях партии Баас и ИГ пошла в 2014-2015 годах усилиями западных СМИ и их сотрудников, которые решили поднять тиражи и собственную значимость за счет наполовину искусственно созданной сенсации. То, что многие рядовые бойцы и командиры ИГ в прошлом могли быть баасистами или работать в армии или спецслужбах саддамовских времён особым секретом не было никогда, и особого внимания к себе не привлекало, но в этот раз начало преподноситься как «неоспоримое доказательство» чуть ли не создания ИГ по личному приказу Саддама Хуссейна. Делалось это так — бралась личность рандомого командира или деятеля, который до того как стать террористом был или военным, или мухабаратчиком или полицейским, и преподносилась как факт внедрения баасистов в террористические ряды, и что якобы этому всеми успехами ИГ и обязаны.

Как это бывает, подобные утверждения многие и повторили, ссылаясь на эти источники от желтой прессы как на достойных доверия специалистов. Позабыв об одном важном правиле — нельзя брать написанное западными и американскими деятелями про джихадистов без тщательной проверки по альтернативным источникам, чтоб не попасть потом в глупую ситуацию.

А глупость ситуации в данном случае была налицо почти сразу. У людей, начавших наблюдать за иракскими событиями ещё задолго до 2014 года, подобные публикации вызывали целую серию недоумений — например почему авторы цитируют только то, что подтверждает их точку зрения, и умалчивают о том, что её опровергает? Налицо классика жанра, когда факты искусственно подгоняются под концепцию, при этом игнорируется все ей противоречащее.

Так например если взять всех более-менее значительных руководителей ИГ с 2003 года по настоящий момент, то выясняется что большая часть их никогда не имела никого отношения к партии Баас и силовым структурам времён Саддама, или же покинули их ряды настолько давно по идейным соображениям, что говорить об их «баасизме» нет никаких оснований.

Что же касается сотрудников силовых структур былого режима (в отношении кого такая информация действительно достоверна, а не является изобретением таких вот горе-исследователей — а то и такие прецеденты были. Так например про уже упоминавшегося Абу Али аль-Анбари такие персонажи утверждали что он был «генерал-майором разведки Саддама Хуссейна») нет никаких оснований утверждать, что они оставались идейными баасистами после 2003 года, и что вообще когда-либо были ими. В основном это рядовые сотрудники и офицеры младшего и среднего ранга, которые были брошены на произвол судьбы своим начальством, и искали новые пути и пристанища, в силу этого были открыты и новым идеологическим веяниям. Хотя новым ли….

Ещё больше недоумения вызывал тот факт, что значительная часть будущего руководства ИГ из числа проживавших в Ираке до начала войны не только не были причастны к режиму Саддама Хуссейна, но и имели с ним многочисленные конфликтные ситуации, и уж их никаким образом нельзя было даже близко заподозрить в лояльности. Были и те, кто до 2003 года вообще никак политикой не занимался. При ближайшем рассмотрении подобные теории оказывались всего лишь попыткой впихнуть невпихуемое.

Особенно много слухов ходило вокруг полковника разведки противовоздушной обороны Самира Мухаммада аль-Хляфави, впоследствии известного как Хаджи Бакр, который присоединился к джамаату Таухид валь Джихад в 2003 году. Известность он получил после того, как был отправлен приводить в порядок структуру ИГ в Сирии, где он и был убит в столкновении с местными группировками, но в процессе деятельности проявил себя как умный и проницательный человек. Пожалуй это все что достоверно известно про Хаджи Бакра. Но сам факт того, что во времена Саддама Хуссейна он был офицером ПВО стал основой для создания бесчисленных легенд, что он устроил «баасистский переворот» в рядах ИГИ в 2010 году, привёл к власти Абу Бакра аль-Багдади и чуть ли не лично руководил всей организацией.

Несмотря на широкое распространение подобных баек, они очень быстро начали рассыпаться как карточный домик. Выяснилось, что все эти легенды не имеют никаких адекватных подтверждений и основаны всего лишь на рассказах двух анонимных источников из числа сторонников Аль Каиды Завахири с целью дискредитировать ИГ как «саддамовский проект». Что никакого «баасистского переворота» в рядах ИГИ не было и после гибели Абу Умара аль-Багдади, Абу Хамзы аль-Мухаджира и ряда других командиров их преемники оказались никакими не «офицерами Баас» а людьми из близкого окружения Абу Мусаба аз-Заркави, состоящими в рядах организации с 2003-2004 года и имевшие при себе солидное «резюме» успешной деятельности. Что Абу Бакр аль-Багдади был авторитетным полевым командиром, главой шариатского комитета ИГИ и ближайшим приближенным Абу Умара аль-Багдади, и по иерархии стоял настолько выше, что скорее Хаджи Бакр нуждался в его покровительстве, а не наоборот. А сам Хаджи Бакр был вне всякого сомнения хорошим специалистом и одним из лучших оперативников ИГИ, но вот все остальное не выдерживает никакой критики.

Под весом возражений к 2016 году все вышеозвученные концепции стали сомнительными настолько, что от них начали отказываться даже многие из тех, кто изначально их популяризировал — потому что противоречащих фактов слишком много, а аргументов в поддержку что-то не находится.

Точнее некоторое количество этих аргументов нашлось, вот только основаны они были или на недостоверной, или на неверно интепретированной информации. Так в частности знаком сердечного альянса между саддамовцами и джихадистами приводили историю времён осени 2004 года, когда, как утверждалось в прессе, Абу Мусаб аз-Заркави потребовал в качестве выкупа за жизни троих британских заложников освобождение двоих иракских научных сотрудниц Худы Аммаш и Рихаб Таха, арестованных по обвинению в разработке химического и биологического оружия.

Но это утверждение прессы было попыткой слепить сенсацию на пустом месте. В действительности Заркави требовал освобождения вообще всех женщин-заключенных из тюрем Ирака, и тех кто был задержан официально, и кто был помещён в тайные тюрьмы, и хотя доктор Аммаш и доктор Таха безусловно входили в число этих женщин, на именно их освобождении террорист никакого отдельного акцента не делал. Скорее это оккупационные власти в целях информационной войны решили представить происходящее как инцидент с криминальным окрасом — мол головорез (в буквальном смысле слова) требует освобождения преступниц, создававших оружие массового уничтожения. Аж кровь в жилах стынет, какой кошмар, куда мир катится?!

С мифами и легендами мы более менее разобрались. Однако вопрос влияния режима Саддама Хуссейна на последующее появление ИГ не так прост, как может показаться на первый взгляд. И для того, чтоб понять действительную суть вещей, нам необходимо внести ясность в некоторые вопросы:

Что из себя представляла та самая партия Баас на момент 1990-2003 годов?

Ответим на понятном для многих жителей стран СНГ примере — то же самое, что и КПСС в 1980тых годах. Для занимающих определённые должности сотрудников членство в партии было обязательным, особенно это касалось армии, силовых структур, образования и многих других сфер занятости населения. Партбилет был залогом успешной карьеры и продвижения по службе. Потому в вступать в партию стремились многие, при этом разделять её идеалы или даже вообще знать что они из себя представляют было не обязательным. Так же начиная с 1989 года правительство Саддама Хуссейна начало планомерный отход от идеологии арабского национал-социализма в пользу укрепления личной власти на основе понятных простому народу идеалов. Потому существование после 2003 года каких-то идейных баасистов, которые могли бы куда-то внедряться или что-то делать, для людей знакомых с иракскими реалиями выглядело как сюжет фантастического романа.

После 2003 года никто вокруг идей Баас массово объединяться не спешил, группы основанные на идеологии баасизма составляли меньшинство среди инсургентов. Даже упомянутая Армия мужчин тариката Накшбанди относилась скорее к пост-баас идеям, где ностальгия по довоенным временам и прежнему порядку смешивалась с религиозной идеей. Бывшие партийцы разбрелись по разным сторонам, и их сегодня можно встретить в правительственной армии, учреждениях, даже в Хашд Шааби, как то ни странно. А некоторые примкнули к инсургентам разной степени радикальности. Но подавляющее большинство либо уехало из страны, или после роспуска армии и силовых структур жило мирной гражданской жизнью, и от партизанской борьбы предпочитало держаться подальше, чтоб не нажить себе неприятностей.

Что из себя представляли спецслужбы времён Саддама Хуссейна?

Вокруг спецслужб тоже кружит невообразимое количество слухов, преувеличивающих профессионализм и могущество всех этих разведок и мухабаратов и даже степень их вмешательства в общественную жизнь. Особо сложных операций они не проводили, особо выдающихся достижений не имели, по сути у них была одна задача — охранять персону Саддама Хуссейна и его правление от заговоров, мятежей и посягательств, которые предпринимались в основном со стороны шиитских боевых организаций, поддерживаемых Ираном и США, и периодически возникающих заговоров среди военных. И с этими задачами они справлялись очень успешно. Но за эти пределы не выходили. Нельзя сказать что они полностью контролировали всю общественную и религиозную жизнь и вмешивались буквально во все, что происходило в стране.

Какие были отношения между баасистами и ИГ на самом деле?

Мягко выражаясь, прохладные. Высказывания на сей счёт лидеров террористической организации вполне однозначны — идеи Баас противоречат исламской религии, потому что это правление не по шариатским законам, Саддам Хуссейн был тираном и его власть незаконна, так же известно что ИГ крайне негативно отзывались об репрессиях против курдов в конце 1980-тых. Поэтому от бывших сотрудников режима требовалось покаяние и отречение от былых взглядов и убеждений.

Действующие сторонники партии Баас и Саддама Хуссейна взаимно отрицательно относились к ИГ на всех этапах его существования. Они считали что выходки террористов такие как обезглавливание и расчлененка иного характера, массовые расстрелы, атаки смертников а так же многое другое дискредитируют сопротивление в глазах международного сообщества, на помощь которого они так рассчитывали.

Ещё одним камнем преткновения были цели сторон. ИГ намеревались придти к власти в Ираке сами, а не приводить кого-то, баасисты надеялись к этой власти вернуться, и понимали что террористы им в этом не помощники, а конкуренты.

Тем не менее, до открытых столкновений практически не доходило, и этот факт вводит в заблуждение многих. Но причиной тому были вовсе не дружеские чувства. У ИГ в Ираке было очень много врагов — США, правительство Ирака, шиитские вооруженные группы, ас-Сахва, сражение с которыми было куда более приоритетным чем с баасистами, каковые в силу своей малочисленности не представляли существенной угрозы.

Из сказанного можно сделать следующий вывод: ИГ (и в целом инсургенты Ирака) и Баас — два разных движения, которые недружественны друг другу, и общих точек соприкосновения у них достаточно мало даже для сюминутного сотрудничества в отдельных вопросах, что уж говорить о чем-то большем.

Но нельзя исключать, что до 2003 года, в преддверии вторжения США некоторые структуры саддамовского режима могли определенным образом приложить руку к последующему формированию некоторых повстранческих групп. Мы уже очасти затрагивали этот вопрос в статье про инсургентов, и потому приведем цитату из нее:

Первые сведения о существовании инсургентов в Ираке до широкой общественности дошли в апреле-мае 2003 года, и на тот момент это преподносилось в основном как действия остатков армии Саддама Хуссейна, или подготовленных заранее партизанских соединений. Для апреля и мая 2003 года это мнение было предсказуемым и вполне логичным, но проблема в том что оно же во многих кругах является популярным и единственно допустимыми по сию пору. Даже сейчас, когда казалось бы все уже давно понятно, все равно находятся пытающиеся вывести генеалогию той или иной группы от саддамовского режима, и чем идейно, идеологически и политически эта группа дальше от Саддама, тем с большим усердием пытаются доказать их родство. Что сродни процедуре натягивания совы на глобус.

Поэтому пришла пора раскрыть глаза на один из самых главных мифов на постсоветском пространстве — степень причастности режима Саддама к иракскому повстанчеству.

И внесем сразу же ясность — это вопрос далеко не однозначный. Как не следовало преувеличивать степень влияния режима Саддама на иракское повстанчество, так и полностью это влияние исключить его так же нельзя, тем более что для полного исключения так же нет убедительных доказательств. Рассматривать эту тематику следует исключительно с позиции фактов, и придерживаться картины, которая будет в итоге. Ничего лучшего мы предложить не можем, по причине крайне малого количества информации на сей счет как в публицистике, так и в научной среде (разные высосанные из пальцев сомнительные сенсации и конспирологические теории мы конечно же во внимание не берём, потому что они не только голословны целиком и полностью, так ещё и реальные факты им противоречат).

Наверное рассказ о преувеличении влияния режима Саддама Хуссейна на инсургентщину для наиболее быстрого отрезвления умов следует начать с того, что оно было одной из ключевых ошибок США в 2003 году. Бросив все силы на поиск и задержание президента Ирака, посчитав что с его арестом все атаки тут же прекратятся, американцы отвлеклись от куда более важных задач, таких как например профилактика народного недовольства и мятежных настроений. Случилось это из-за ошибочного предположения, что центром мятежа является именно режим Баас, в то время как в действительности за происходящими событиями стояли другие люди, c совершенно другими проблемами, такими как увеличение рядов своих фракций, приобретение народной поддержки и популярности в глазах людей, а Саддам занимался тем, что скрывался где-то в окрестностях Тикрита вплоть до декабря 2003 года, пока его не изловили американские военнослужащие. К их удивлению, арест «кровавого диктатора» никак не сказался на инсургентской активности, скорее даже наоборот — она пошла в рост.

А если серьёзно, то удивляться подобной убежденности США не стоит, и этой ошибки на самом деле сложно было не допустить, поскольку предположение о том, что инсургенты были заранее подготовлены, обучены и снабжались режимом Баас и его спецслужбами на тот момент выглядело гораздо более убедительно, чем версия о том что они являются народной самодеятельностью. Таким же более убедительным и логичным было и мнение о том, что партизан возглавляют военные специалисты, а не просто инициативные личности из числа простого народа. Это уже очень сильно потом стало понятно, что отбрасывать эти две версии тоже не следовало, потому что по факту именно они оказались гораздо ближе к действительности.

В реальности получилось следующее — все факты указывают на то, что инсургенты возникли как сращение новых лиц, новых возможностей, новых идей с уже существующими аппаратными, организационными и ресурсными возможностями, которые по сути достались в наследство от режима Саддама Хуссейна. Также среди инсургентов в немалом количестве присутствовали бывшие работники саддамовских силовых ведомств, бывшие члены Баас и другие люди, так или иначе непосредственно связанные с прошлым режимом — оставшись без прежнего руководства они были предоставлены сами себе, и вступление в какую-либо партизанскую бригаду для многих из них стало вполне логичным исходом…

Конечно, прочтя это, не стоит спешить делать вывод раньше времени, дескать все, режим Саддама к иракскому восстанию очень даже причастен — раз там были бывшие его сотрудники. Не все так просто.

Для верного понимания надо рассмотреть хронологическую суть происходящего, с момента взятия силами США Багдада и фактического падения власти Баас в Ираке. Многие предшествующие тому события и то что было после определились тем, что почти все высшее командование саддамовских военных сил и органов и значительная часть среднего командного состава, похватав заранее припасенные деньги и вещи, уехала в эмиграцию в Ливан и Иорданию, или пошла сдаваться американцам, заявив что собирается сотрудничать с их режимом, бросив на произвол судьбы младших офицеров и рядовых солдат, оставшихся полостью ослепленными и дизорентированными. Люди или массово попадали в плен, или же сняв форму и спрятав оружие, возвращались домой к своим семьям. У многих сложилось мнение, что высшее руководство страны их просто-напросто предало, а командование было полностью некомпетентно и состояло из одних предателей. Так возникло огромное разочарование и в самом Саддаме, и его аппарате. Впоследствии многие из этих людей оказались в рядах фракций инсургентов, где воевали за освобождение Ирака от оккупации, за исламистские и джихадистские идеалы, просто ради того чтоб выжить и быть при деле — но никак не за реставрацию режима Саддама и прихода к власти тех, кто уютно сидел в заграничной эмиграции. Такого вопроса на повестке дня вообще не стояло.

Важный аспект вопроса — это лично-оценочное отношение групп инсургентов к Саддаму и Баас. Несмотря на то, что многие фракции в той или иной мере пытались заигрывать с идеями Баас и ностальгией по правлению Саддама, а разные мелкие группы вообще напрямую провозглашали свою поддержку и преемственность, «топовые» фракции, которые сами по себе имели силу и влияние, относились к Саддаму Хуссену или умеренно-негативно, или полностью негативно, причем даже те, кто относил к себя к светскому национализму. Так например многие участвовавшие в политическом процессе фракции, как например Исламская Армия Ирака, были сторониками «умеренной дебаасификации», то есть выступали против непосредственных репрессий бывших баасистов, но предлагали остаться в рамках ограничения на работу и поражения в политических правах.

На радикальном же фронте, где никогда ни в каких политических процессах ни сном ни духом не участвовали, мыслили и высказывались куда более экстремально, оптом посчитав что партия Баас, и все, кто разделяет их убеждения и считает их правильными, не являются вообще мусульманами. Но что удивительно, вместе с этим радикальный фронт прославился наверное самым гуманным и компромиссным во всем Ираке отношением к непосредственно к людям, ранее принадлежащих к режиму Саддама и его силовым структурам. Для того чтоб такого оставили в покое, восстановили во всех правах, и не подвергали никаким преследованиям, было достаточно покаяться в баасизме и отречься от него, а при условии прохождения экзамена на знание исламских доктрин и заучивания наизусть трёх частей из Корана, можно было вступить и непосредственно в ряды группы, на общих основаниях со всеми остальными бойцами.

Подобные вольности сделали радикальное крыло иракских инсургентов очень привлекательным для многих бывших военных, и особенно — для многих бывших сотрудников спецслужб (мухабарата), которых вообще преследовали, изгоняли и выдавали американцам везде и всюду, и тот факт что они там обосновались, многим сторонним наблюдателям показался достаточным для того, чтоб заподозрить сопричастность Саддама Хуссейна к радикальному иракскому джихаду, нисколько не смущаясь фактом того, что радикальный джихад к Саддаму и его режиму относился крайне враждебно, а часто не принимая во внимание даже прямые факты, указывающие на это. Хотя, как уже было сказано выше, враждебность у инсургентов-экстремистов была крайне своеобразной, и с ними при должном желании было достаточно легко помириться.

Покончив с обзором расхожих в народе глупостей, плавно переходим к серьезным вещам. Имели ли спецслужбы Саддама Хуссейна отношение к формированию инсургентского подполья, и создали ли они почву для деятельности этих групп? Все это относится к разряду открытых вопросов, потому что нет никаких подтверждений подобным утверждениям, но в то же время нет оснований полностью исключить чего-то подобного, как например наличие каких-то отношений с будущим руководством наиболее светских или умеренно-исламских фракций. Но трудно, а точнее — совершенно невозможно судить, насколько далеко зашел этот процесс (и был ли он вообще?), как в целом так и в отношении отдельных личностей, поскольку на тот момент среди военных и работников мухабарата было достаточно симпатизирующих даже самым радикальным течениям Ислама. Так же многие из этих людей могли полагать, что в случае войны режим Саддама долго не выстоит, и им придется искать новые силы, готовые участвовать в политической жизни страны. Вот только все это — не более чем предположения, возможно что достаточно обоснованные и близкие к правде, но фактов и подтверждений слишком мало, недостаточно для того чтоб что-то утверждать и строить какие-то версии, не говоря уже о том, чтоб преподносить это как устоявшиеся факты — что к сожалению делают многие исследователи и публицисты, тем самым вводя людей в заблуждение.

Если мы коснемся фактов, то они как раз говорят об обратном. Одним из явных признаков, что фракции инсургентов не были созданы режимом Саддама Хуссейна «сверху», а сложились в результате самостоятельной работы и организации является их изначальное возникновение в виде основного идейного ядра, численностью от нескольких человек до нескольких десятков человек, и весь первый этап своего существования они посвятили наращиванию численности через привлечение потенциальных сторонников и добыванию ресурса для дальнейшей деятельности. Это ясно говорит прежде всего об отсутствии централизованного распределения живой силы по фракциям (т.е это были не военнослужащие, получившие приказ стать партизанами), и об отсутствии снабжения всем необходимым, так как недостаток оружия и денег всегда был одной из главных проблем инсургентов, и проблему эту они решали самостоятельно, и далеко не всегда удачно для себя. Если бы иракское сопротивление действительно имело бы централизованный источник командования и снабжения, будь то режим Саддама Хуссейна или кто-то еще, оно не столкнулось бы с таким количеством проблем, и судьба бы его сложилась совершенно иначе, причем гораздо более успешно.

Проще говоря, все факты указывают, что искать возможное сотрудничество сотрудников режима Саддама Хуссейна с будущими инсургентами и террористами следует до 2003 года. Но это проще сказать чем сделать — источников нет, каких-либо убедительных свидетельств тоже нет, а на одних догадках строить предположения дело неблагодарное.

Но если предположить, что такое взаимодействие могло быть, то возникает вопрос — на чем оно могло строиться, учитывая все выше озвученные противоречия? И почему после 2003 года группы инсургентов стали привлекательными для бывших военных и силовиков? Может быть потому, что они и до 2003 года вовсе не были убежденными сторонниками Баас и склонялись к религиозному экстремизму?

Очень похоже на то, что оно так и было.